2719 прочтений:

Марина

Марина открыла глаза. Белый потолок, решетки на окнах, капельница.

- Где я? - попыталась закричать она, но смогла только прошептать что-то невнятное. Никто не подошел, ничего не объяснил. Сильно болела голова, тошнило. Свободной рукой она попыталась приподняться, но тщетно. Сил совсем не было.

- Ну что, голубушка, очнулась? - услышала она чей-то ласковый голос. - Сейчас врача позову.
Пожилая женщина в белом халате и косынке вышла, и тот час же вошел врач.
- Это больница? - спросила Марина чуть слышно.
- Больница, больница, пока не преисподняя, хотя ты там была и только что вернулась. Может быть, поделишься, как там?
Доктор незло засмеялся, взял за руку, посчитал пульс.
- Руки-то какие холодные. Давай спрячем их под одеяло. Ну, что-нибудь болит? Жалуйся, раз жива.
- Голова болит очень. Тошнит.
- Это дело поправимое.

Доктор что-то шепнул вошедшей медсестре, и та через несколько минут уже вводила Марине какие-то лекарства.
- Может быть, расскажешь о себе, как звать-величать, а то тебя без документов на улице подобрали. Думали, что не выживешь, а ты молодец. Значит еще нужна здесь, на земле.
- Марина Зуева, - пролепетала она.
- А лет тебе сколько, где живешь?
- Двадцать. Я учусь, студентка.
- Учишься? На кого? Где?
- На журфаке, в университете.
- Так ты писательница?
- Почти, мечтала, но не вышло, - слезы потекли по щекам девушка, она хотела заплакать, но не успела.

Марина проснулась. Чей-то молодой голос раздавался над ухом:
- Ну, ты здорова спать.
Она открыла глаза и увидела перед собой девицу, которую раньше не встречала. - Да ты не расстраивайся, я про тебя все знаю. Ты уже три дня. Иван Васильевич все про тебя рассказал. Ведь ты чуть того, не окочурилась. Да мы все здесь такие. Я тоже на неотложке прибыла. Никак завязать не могу с наркотой.
- Позови врача, я спросить хочу, позови быстрее, - истерично закричала Марина.
- Что случилось? - спросила вошедшая медсестра. - Что за безобразие, у нас нечего кричать!
- Позовите врача, пожалуйста, - Марина заныла, слезы опять потекли по щекам, - мне плохо, мне надо спросить, пожалуйста.
- Иван Васильевич занят, подожди немного, а пока давай выпей таблеточку. Глотать-то можешь? Это успокаивающее. Вот так.
Она подала стакан в дрожащие руки. Марина проглотила таблетку и с жадностью выпила воду.
- Можно еще воды.
- Конечно, сейчас принесу. У тебя родные–то кто-нибудь есть? Или ты не местная?
- Родных нет, есть друзья, однокурсники. Еще я комнату снимаю. Позвоните, пожалуйста, - Марина назвала семизначный номер. - Там Валерий Семенович. Скажите ему, где я. Пусть одежду принесет и друзьям сообщит. У меня там тетрадка на столе. В ней телефоны. Пусть любой набирает.

- Что за шум? - это Иван Васильевич вошел в палату.
Марина, увидев врача, снова стала истерически кричать.
- Помогите мне, помогите. Я его убила. Найдите моего Сержа. Где он? Мы ведь были вместе. Я во всем виновата.
- Что за Серж? - Иван Васильевич удивленно посмотрел на девушку. – Да, вас привезли вместе с пареньком. Но его забрали родители еще три дня назад.
- Значит все хорошо, - залепетала Марина, - он жив, он дома.

Иван Васильевич и медсестра переглянулись и вышли из палаты. Паренька, с которым привезли Марину, спасти не смогли. Он уже был мертв, когда их обнаружили, - передозировка наркотиков. Жалко было мальчишку, чистенький такой, ухоженный. В кармане нашли паспорт и студенческий билет. Ему было всего 19 лет. Видно, что недавно колоться начал. А девица - бывалая наркоманка. На руках живого места не было. Иван Васильевич глубоко вздохнул, вспомнив случившееся.

- Всех их жалко. Жить порой не хочется. Видим одну изнанку. А где-то пляшут, поют, женятся. А эти….
- Простите, доктор, - Нина Николаевна смахнула слезу, - никак привыкнуть не могу к этой беде, наверное, уволюсь. Я уже столько капель перепила, пока здесь в наркологии работаю. Боюсь, что когда-нибудь сердце не выдержит, разорвется. Как жалко эту молодежь.
- Девчонке пока ничего не говорите, предупредите персонал. - Иван Васильевич вошел в ординаторскую и закрыл за собой дверь.
Марина опять уснула. Ей сделали укол, и она провалилась куда-то беззаботно и счастливо.

Прошла неделя. Девушка все больше приходила в себя. Ее уже не мучили предчувствия и боли. Она меньше плакала. К ней никто не приходил. Иван Васильевич навел справки и узнал, что Марина уже полгода как отчислена из университета. Жила у знакомых - снимала комнату. Родители Сергея, убитые горем (смертью своего любимого единственного сына), ее знали мало и не хотели с ней встречаться.

Кто-то все же рассказал Марине про смерть Сережи. У нее начались истерики. Девушка билась головой о кровать, кричала, плакала.
- Я не хочу больше жить. Выйду, сделаю себе укол, и все. Сережа, любимый, милый малыш, - шептала она сквозь слезы.

С Мариной работал психолог, но она с трудом поддавалась лечению. У девушки наступила апатия. Марина сидела на кровати, смотрела в одну точку, отказывалась от еды. Ее перевели в психиатрическую больницу, где Марина пробыла несколько месяцев. Пребывание в «психушке» перевернуло всю ее жизнь. Марина поклялась, что больше никогда туда не попадет. Ей еще долго снились безумные тетки, которые трогали ее руками, уколы, от которых она теряла сознание или корчилась от боли. Ей было страшно, хотелось убежать, но бежать было некуда - кругом решетки и замки. У нее появился страх остаться безумной, и что этот кошмар никогда не кончится.

Марину выписали из больницы в солнечный весенний день. Идти было совершенно некуда. Она села на скамейку в сквере у больницы, подняла лицо к теплым лучам солнца. Кругом было изобилие цвета и любви. Щебетали птицы, по траве прыгали веселые воробьи. Даже жуки вылезали из травы и бесстрашно бросались под ноги прохожим, не боясь быть раздавленными.

- Куда же мне идти, куда? - подумала она вслух. Ноги сами привели ее на старую квартиру, где Марина полгода назад снимала комнату. Ключ легко вошел в дверной замок. Девушка вошла внутрь, никого не было. Ее комната была открыта, как будто никто после нее туда не заходил. Вещи были брошены на кушетку и стулья, грязные стаканы и посуда оставались на столе с того момента, как Марина последний раз покинула этот дом. Она взяла полотенце и прошла в ванную. Вымылась, растерлась и легла спать. Ее разбудил знакомый голос.

- Маринка, здравствуй! Ты вернулась? Слава Богу! О тебе тут такое говорили. На всякий случай я комнату не закрыл, все ждал, что вернешься. А вчера приехал из Москвы, смотрю, ты спишь. Ты знаешь, я ведь редко здесь живу, но всегда надеялся, что ты вернешься.
Валерий Семенович еще что-то говорил, а Марина улыбалась, хотела что-то ответить, но слов не было.
- Я хочу жить, хочу жить, - мысленно повторяла она. - Надо сходить к родителям Сережи. Я не буду больше колоться, иначе сойду с ума и вновь попаду в «психушку».
Все это вертелось в голове и не давало ей покоя.

Марина оделась, попила чаю и вышла на улицу. Было утро уже другого дня. Она прошлась по многолюдной улице, свернула в небольшой сквер. Напротив стоял большой старинный дом, в котором когда-то жил Сергей. Девушка поднялась на третий этаж и позвонила.
- Кто там? - раздался женский голос. Дверь открылась. Навстречу вышла Светлана Игоревна - Сережина мама. Они виделись раньше, но сейчас представшая перед Мариной женщина выглядела так, как будто она пережила войну и годы лишений.

- Проходите, Марина, я вас узнала, - она провела девушку в просторную гостиную, принесла чай и бутерброды.
- Где ты была, почему так долго не заходила? Сережи нет уже полгода. Через месяц от инфаркта умер его отец. Он не мог смириться со смертью сына. Они были очень близки. Мечтали обо всем, как дети. Пока не появилась ты, Марина. Сережа был в тебя влюблен. Ты была его первой любовью. До тебя он, наверное, серьезно любил только компьютер. Вы ведь так мало встречались. И тут такое. Наркотики, смерть. Все так нелепо и несвойственно для нашего Сережи.

- Это я во всем виновата, - Марина заплакала, - это я виновата! Она упала на колени, обхватив руками маму Сергея. - Убейте меня. Это я заставила его уколоться. Умереть надо было мне.
- Успокойся, девочка. Уже ничего не поправить, - по щекам Светланы Игоревны текли слезы, а в глазах застыла безысходная тоска.
- Тебе надо выкарабкиваться из пропасти, в которой ты оказалась. Я тебе помогу. Я осталась совсем одна. Можешь у меня остаться жить. Я тебе помогу найти работу, это тебя отвлечет.

На следующий день Марина устроилась в «хоспис» уборщицей. Она хотела много работать, чтобы смыть с себя всю грязь, которая к ней прилипла. Работала по 12 часов, иногда оставалась во вторую смену. Все что-то мыла. Грязи не боялась. Работала без перчаток, как будто старалась стереть пальцы до крови. Иногда вечером Марина смотрела на свои распухшие ладони и тихонько выла. Со стороны слышать ее было жутко. Себя ей было не жалко. Ее душа ее словно сама издавала эти дикие звуки.

На этой работе Марина истязала себя полгода. Постепенно девушка будто очистилась, ее душа словно просветлела, иногда Марина даже напевала. Однажды, возвращаясь с работы, она встретила своего однокурсника, который очень обрадовался, увидев девушку.
- Марина, это ты? Я очень рад тебя видеть.
- Леша, здравствуй, - она даже испугалась этой неожиданной встрече.
- Как у тебя дела?
- Я работаю в газете в отделе рекламы. У меня все нормально. А ты как? Ты ведь ушла с третьего курса?
- Да, много было всего, - Марина вдруг застеснялась своей внешности и скромной одежды. В последнее время она мало обращала на себя внимания, будто забыла, что ей всего 24 года и она молодая женщина. Марина чувствовала себя совершенно бесполым существом, которому чуждо все земное.
- Я, пожалуй, пойду, - медленно произнесла она и повернулась в другую сторону.
- Постой, я ведь так рад тебя видеть, пойдем, посидим в кафе.
- Я плохо одета, извини.
- Ничего страшного, здесь недалеко есть такое премиленькое место, где нас никто не увидит.

Они вошли в небольшое безлюдное кафе и сели в уголке у окна. Алексей что-то заказал подошедшему официанту.
- Извини, мне спиртного нельзя, - будто извиняясь, произнесла Марина. - Я все понял, возьмем сок. Может быть, расскажешь, что с тобой случилось, но я не настаиваю.
- Что со мной произошло? – Марина застыла, потом закрыла ладонями лицо и неожиданно для себя заплакала.
- Ну что ты, если не хочешь, просто посидим, - забеспокоился Алексей.

Марина вытерла лицо салфеткой и тихо произнесла:
- Наверное, мне надо все тебе рассказать. В последнее время моя душа ищет того, кому бы я должна довериться. Я тебя и раньше очень уважала, Леша. Поймешь ли ты меня, будешь презирать, мне это сейчас не важно. Важно, чтоб ты меня выслушал….

Ты помнишь, как мы поступали вместе в университет. Все приехали из разных мест, считали себя такими талантливыми. У меня было две тетради стихов и рассказов. Я мечтала стать писательницей или журналистом в самой престижной газете. Я действительно сразу поступила, несмотря на мой не очень чистый русский язык. Я же приехала с Украины. У себя дома я закончила 11 классов. Я не была отличницей. Мне надо было уехать во что бы то ни стало. У нас была не очень благополучная семья. Отец пил, брат баловался наркотиками. Мак в наших краях растет как сорняк на полях и огородах. Его не надо было сажать. Мой брат старше меня на пять лет. Когда я стала подрастать, он брал меня с собой на поле собирать мак. Потом он что- то делал с ним, я сначала не знала, но однажды он мне предложил уколоться. После уколов мне было очень хорошо. Я писала стихи, песни. У меня был большой подъем. Мама заметила, что со мной что-то не так. Она меня выпорола, заперла в комнате. В общем, она меня ремнем вылечила. Святая женщина, моя мама. Она хотела меня спасти.

Я закончила школу и приехала сюда, в Питер. Поступила, начала учиться. Помнишь, как весело мы жили в общежитии. Покупали какое-то дешевое вино, смеялись, ходили по улицам, кричали.… А помнишь, на третьем курсе отправили нас на практику. Всех в разные газеты. Меня прикрепили к журналисту, который писал про наркоманов. Мы с ним пришли в какой- то притон. Там были молодые ребята. Они смотрели на нас такими глупыми бессмысленными глазами. Я уловила знакомый специфический запах.

Мы написали статью, я еще что-то свое вставила. Меня даже похвалили. Через несколько дней ноги меня сами привели в тот самый притон, в квартиру, где жили наркоманы. Сначала думала, что просто пройду мимо. Но мне захотелось уколоться всего только один раз, для вдохновения, чтобы снова ощутить подъем, сочинять, писать стихи. Я зашла туда на пять минут, а осталась навсегда, словно шагнула в пропасть…. А вернуться смогла только год назад. Меня вытащили, спасли. Зачем, не знаю. Я еще погубила невинную душу мальчика, который зачем-то в меня влюбился. Он укололся со мной всего несколько раз. Его не смогли спасти, а меня спасли. Лучше бы я умерла, а он жил. Его мать приютила меня в своем доме и дала надежду снова стать человеком. Но я не уверена, что смогу.

Марина рассказывала, периодически вытирая слезы скомканной салфеткой. Уже давно принесли еду и напитки, но ребята не обращали на это внимание. Алексей внимательно слушал, не перебивая. Он смотрел на девушку сначала с испугом, потом с удивлением и жалостью.
- Послушай, я, наверное, смогу тебе помочь, но согласишься ты или нет - не знаю. У меня есть знакомый священник, который помогает людям в трудную минуту. У тебя как раз такой случай. Как ты относишься к религии?
- Не знаю, я об этом никогда не задумывалась. Да я мало о чем думаю в последнее время. У меня нет желания мечтать, на что-то надеяться... Но я согласна.

Алексей кому-то позвонил, взял такси, и они поехали за город. Около дороги стояла небольшая белая церковь. За оградой возвышались кресты, были видны могильные плиты. Вокруг стояла звенящая тишина. Ребята вошли внутрь здания. Шла вечерняя служба, но в церкви было всего три человека. Подошедший мужчина о чем-то спросил Алексея.

- Пойдем на улицу, - сказал Алексей, взяв Марину под руку. Они вышли и сели на лавочку. Вдалеке виднелась деревня, вокруг лес, дорога. Стояло лето, июль. Пели птицы на кладбищенских деревьях. Марина вдруг испытала такой душевный покой, о котором раньше и предположить не могла. Ей захотелось все время сидеть здесь, около церкви, на этой лавочке, и никуда не уходить.

Вышел священник, уже немолодой, с мудрыми добрыми глазами, приятным голосом.
- Отец Александр, - представился он. - Что привело вас ко мне в столь замечательный день?
- Марина очень нуждается в вашей помощи. Мне кажется, без вашего совета она не сможет оправиться от того, что с ней случилось…. Алексей еще что-то говорил, а молодая женщина как завороженная смотрела на отца Александра, проникнувшись к нему уважением и доверием.
Они прошли в какую-то комнату, где Марина долго беседовала со священником, снова плакала и снова говорила, говорила и говорила…
В этот день судьба ее резко переменилась. Возвратившись в Питер, Марина простилась со Светланой Игоревной и Алексеем, села в поезд и уехала в заброшенный храм в глубинке России.

Прошло семь лет… Стояло ясное петербургское утро. На Московском вокзале было оживленно. Много встречающих и уезжающих в разные края. Из вагона поезда вышли трое: молодая женщина в длинном платье, повязанная платком, ребенок, держащий ее за руку, и мужчина средних лет, в рясе. Он нес дорожную сумку. К ним подошла пожилая женщина. Было видно, что все рады встрече друг с другом.
- Здравствуйте, Светлана Игоревна.
- Здравствуй, Марина. Здравствуйте, отец Николай. Как доехали?
Они обнялись, расцеловались. Светлана Игоревна взяла на руки ребенка и прижала его к себе:
- Сереженька, здравствуй, как я рада тебя снова видеть!

Они смешались с толпой и ушли. Каждый из них вновь нашел свое место в жизни.

Т.И.Царенко, заведующая консультативно-диагностическим кабинетом СПИД

Print article
Другие публикации
Передается половым путем (1994-99 годы)
19 мая - день памяти погибших от СПИДа
Медленный вирус
Презерватив или СПИД
Живи и помогай жить другим
Игорек
СПИД вокруг нас
Без презерватива - дороже
Попова Люся. История болезни
Марина
16 мая 2004г. – день памяти погибших от СПИДа
Череповчане, умершие от ВИЧ с 1 июня 2004 года по 16 мая 2005 года